Х в нулевой степени: Степень с показателем 0 — урок. Алгебра, 7 класс.

Содержание

Отрывок из новой книги Микиты Франко «Девочка в нулевой степени» — истории о Василисе, которая ощущает себя мальчиком

В прошлом году автор книги «Дни нашей жизни» — бестселлера о мальчике, выросшем в семье с однополыми родителями, писатель Микита Франко вошел в сотню The Blueprint 100 как один из тех, за кем будущее. И оно уже наступило: в издательстве Popcorn Books выходит новая книга Микиты «Девочка в нулевой степени». На этот раз герой романа — мальчик Вася, который родился в женском теле и был назван родителями Василисой. Его брат Гордей знает об этой тайне и поддерживает Васю, но давление семьи и общества оставит на их отношениях свой след. С разрешения издательства The Blueprint публикует отрывок из книги — о том, как сложно выразить свои чувства, если ты еще сам себя до конца не понимаешь.

Я знал, что многие девочки из моей школы начали заводить свои первые отношения еще в пятом классе. Юных воспитанниц православной гимназии редко смущало, что добрачные связи с пускай невинными, но поцелуями и объятиями — это не совсем одобряемо Господом и Церковью. Девчонки каждую перемену, прячась от учителей, шушукались о мальчиках. Объектами их обсуждений были, кстати, вовсе не наши одноклассники, а парни из старших классов и даже выпускники. Я знал, как некоторые из них сохнут по Гордею, но родство с ним не делало меня лучше в глазах остальных. Даже наоборот, я то и дело слышал: «Удивительно, что они вообще родственники». Справедливости ради, я тоже внутренне глумился над ними, над их искренней верой, что Гордей как-то по-особому посмотрел на одну из них или улыбнулся. На самом же деле мой брат понятия не имел, кто они все, и ничуть о них не думал.

Но вот теперь и я попал в эту ловушку. Пускай Рома выглядел и не таким взрослым, как Гордей, ему было пятнадцать, а мне тринадцать, и это казалось непреодолимой пропастью. По собственному брату я знал, какое пустое место, какое ничто представляют собой девочки-младшеклассницы в глазах таких больших и сильных парней, и не питал особых иллюзий насчет себя и Ромы: если шансы Василисы в данном случае стремились к нулю, то шансы Васи и вовсе уходили в минус.

Когда я вспоминал, за кого меня все считают, меня начинали мучить переживания, что я сильно зациклился на мальчике, а это неправильно. Если я изображаю из себя парня, то мне нельзя влюбляться в парней, иначе все решат, что я голубой, хотя дело совсем не в этом. Это из-за Лисы, она лезет из меня наружу со своими девчачьими глупостями, но я должен ее игнорировать: Лисы больше нет. Она есть только в школе, она часть кабинетного антуража, как парта или меловая доска, но не более того. За пределами класса Лисы нет и никогда не будет.

Но как это свойственно человеку — мы цепляемся за любую, даже самую эфемерную надежду. И когда Рома поинтересовался у меня, как мы с Гордеем устраиваем подставы на дорогах, а затем, выслушав, предложил: «Хочешь тоже так сделаем, но разделим пополам?» (пополам, а не 30%!), то я, конечно, тут же понадеялся, что Рома в меня влюблен. Может, он пока сам не понял, что влюблен, но чувствует эту нашу особую связь, и когда я ему скажу, что я девочка, то все обязательно получится!

Мы условились встретиться на скейт-площадке возле парковки большого торгового центра, и Рома был идеален в тот день — в красной клетчатой рубашке, в бордовой шапке, надвинутой на глаза, и с потертым скейтом под ногами. Словно герой, сошедший с экранов американских подростковых фильмов. Я помнил, что в первую нашу встречу он вовсе не показался мне таким, а уж история про его маму и джинсы Levi’s совсем меня от него оттолкнула, но теперь, после той песни, что-то переменилось.

Увидев меня издалека, он сказал: «Йоу» — и показал непонятный знак пальцами. Я не знал этого специального «языка крутых», поэтому просто кивнул ему. Вообще я уяснил такое правило: если не знаешь, как в обществе парней выглядеть на одной с ними волне, можно молчать и хмуриться — тогда покажешься загадочным, а не лохом.

Рома разогнался и поехал на доске в мою сторону — быстро и не останавливаясь. Я испугался, что он собьет меня, как кеглю в боулинге, но в последний момент он, скрипя подшипниками на маленьких колесиках, затормозил. Махнул головой, поправляя рыжую челку, и спросил:

— А ты катаешь?

Я отрицательно покачал головой. И нахмурился. Чтобы он понял, что не катаю не потому, что лох, а потому что просто. .. Не такой, как все, просто, вот!

— Хочешь, научу? — предложил он.

И тогда я перестал хмуриться. Радостно закивал. Кататься по прямой — легко, я почти сразу встал и поехал. Рома даже сказал, что я молодец, что не у всех получается сразу удерживать равновесие, и принялся показывать, как делать разные трюки, но я запомнил только один — олли. Потому что у меня получилось его выполнить с третьего раза. Тогда Рома одобрительно похлопал меня по плечу и сказал:

— Супер, братан!

А я ответил:

— Спасибо, бро!

Сначала я испугался внезапно напавшей на меня развязной нахальности: может, это было странно, может, парни вроде нас обычно не говорят «бро»? Но Рома не заметил никакой ошибки, так что я успокоился: все в порядке.

Развеселившись, мы не захотели сразу бежать под колеса машин и решили сначала подняться на фудкорт торгового центра купить по мороженому. По дороге Рома говорил:

— Знаешь, ты кажешься гораздо умнее, чем другие парни твоего возраста.

— Правда?

Мне было приятно, что он так думает.

— Ага, — кивнул он. — Когда я был в седьмом классе, все мои одноклассники были тупицами. Девчонки еще ничего, даже умные в основном, а пацаны как из детского сада.

Я чуть было не ответил: «Мне кажется, девочки в принципе умнее мальчиков», но вовремя опомнился: нельзя так говорить! Если играешь за команду мальчиков, значит, надо за нее и топить, иначе все заподозрят неладное.

Чтобы отвести от себя любые гендерные подозрения, я сказал:

— Да брось, парни очень умные, смотри сколько ученых — и почти все мужчины.

— Это потому что раньше женщины не получали образование, — внезапно выдал Рома. В его тоне мне послышалась готовность спорить. — Это называется эффектом Матильды — вклад женщин в науку постоянно обесценивают. Даже сейчас, если будет какая-нибудь конференция, организаторы решат, что ученый-мужчина в качестве докладчика выглядит авторитетней, чем женщина, — так и будет, запомни мои слова, потом сам начнешь замечать!

Меня удивила эта жаркая речь — не знаю, что тронуло меня больше: само желание Ромы защитить вклад женщин в науку или тот факт, что он столько всего знает. И уж конечно, сама тема монолога была для меня неожиданной: казалось бы, где Рома со своими крадеными джинсами и где права женщин.

— Ты тоже очень умный… — только и смог выдохнуть я.

Мы поднялись на эскалатор: я встал на ступеньку выше, а Рома — прямо за мной, на ступеньку ниже, так что мы оказались одного роста. Я развернулся к нему и неожиданно понял, как близко его лицо к моему — он смотрел немного в сторону, не замечая этой близости, но, если бы он повернулся ко мне, я бы почувствовал его дыхание на своих щеках.

Этот момент что-то изменил в мире. Звуки приглушились, словно кто-то поставил громкость на минимум.

Я посмотрел на его губы, думая о том, что больше такой подходящей ситуации не представится. Мне не придется глупо вставать на цыпочки и ловить его губы — нужно просто податься вперед, и все. Сейчас.

В голове стоял туман, и, управляемый этим спутанным сознанием, я потянулся к Роме. Почти коснулся его губ.

Он резко дернулся, заставив меня отпрянуть, и сделал шаг назад — на ступеньку ниже. Столкнувшись с его испуганным и потерянным взглядом, я только тогда осознал, как по-дурацки это сейчас выглядело.

— Нет… — только и проговорил я негромко. — Это не то, что ты подумал…

Рома продолжал часто моргать, ошарашенно глядя на меня.

Мне захотелось плакать.

— Ты все не так понял, — дрогнувшим голосом сказал я. Делать было нечего. Я понял, что надо признаваться, иначе он мне врежет. Как Вася, я сделал ужасную, позорную вещь, и за такое не прощают.

— Я не мальчик, — проговорил я. — Ты все не так понял… Я девочка…

— Чего?!

Тут лестница эскалатора закончилась, и мы оба запнулись на пороге, что усилило ужасную атмосферу потерянности и неопределенности, в которой мы оказались.

{«width»:1200,»column_width»:100,»columns_n»:12,»gutter»:0,»line»:40}false7671300falsetruetrue[object Object]{«mode»:»page»,»transition_type»:»slide»,»transition_direction»:»horizontal»,»transition_look»:»belt»,»slides_form»:{}}{«css»:».editor {font-family: tautz; font-size: 16px; font-weight: 400; line-height: 21px;}»}

«Девочка в нулевой степени».

Отрывок из романа о поиске гендерной идентичности — Сноб

Василиса живет в семье священника и ходит в православную школу, но есть одна тайна — она хочет быть мальчиком. Об этом знает лишь брат Гордей, единственный, кто помогает и поддерживает Васю. Как пережить давление семьи, школы и общества, преодолеть социальные условности и обрести себя? «Сноб» публикует отрывок из нового романа Микиты Франко, вышедшего в издательстве Popcorn Books

Слева: обложка книги; справа: Микита Франко Издательство: Popcorn Books. Фото: пресс-служба издательства

Когда я был маленьким, мой старший брат рассказывал мне, что я подкидыш. И подкинула меня не просто какая-нибудь мать-кукушка, а другая инопланетная цивилизация: я выпал из космического корабля, когда тот пролетал над Землей, и свалился прямо к ним на балкон. Его мама, то есть уже наша, но тогда только его — Гордея, в общем, она, услышав шум, побежала смотреть, что случилось, и обнаружила меня. Делать было нечего, пришлось забирать меня в семью и растить как своего.

Я ненавидел эту историю. Мне не нравилось, что вся она сводилась к тому, что я лишний в семье, не имеющий к маме и папе никакого отношения. Впрочем, и про самого себя Гордей рассказывал, что он не представитель человеческой расы. На самом деле он из семьи вампиров, по ночам обращается в летучую мышь и вылетает в окно в поисках свежей крови.

— И как же ты оказался в этой семье? — спрашивал я скептически.

— Когда обернулся в летучую мышь, случайно улетел далеко и потерялся, — рассказывал Гордей и глазом не моргнув.

— И тоже прилетел сюда на балкон?

— Ага!

Я ворчал, мол, «да, конечно» и переставал его слушать.

Только позже, взрослея, я постепенно понимал, что Гордей был прав. Мы оба были как подкидыши, словно вырезанные в фотошопе и приделанные к другой картинке, где не совпадают ни свет, ни тени, и это видно, до безобразия видно, какие мы неестественные в собственной семье.

Наш папа — священник, а мама — матушка. Она не работает. Точнее, работает, но папиной женой. И мы были худшими детьми, которые только могли достаться христианской семье.

Особенно Гордей. Точнее, в детстве я так думал: «Особенно Гордей». Сейчас я уже не уверен, что он прям так уж «особенно». Но в своем характере он собрал по меньшей мере половину из всех смертных грехов, вот только мне они нравились. Он был обаятелен в этих грехах.

Например, он ел грязные яблоки прямо с деревьев. Само по себе это не грех, но он их воровал: залезал на забор, чтобы дотянуться до соседской яблони, и принимался набивать карманы. Иногда попадался на этом, и мама била его ремнем, а папа молился.

Школьный дневник Гордея пестрил замечаниями. Одним из моих любимых развлечений в детстве было читать их.

«Обливал из фонтанчика других детей».

«Сломал учительский стол».

«Плевался из окна».

«Обозвал Машу Тихонову пустоголовой овцой».

Я читал и радовался: какой прикольный у меня брат! Жалко только, что Гордей меня не любил. Он говорил, что я скучная трусливая девчонка. И еще, как и Маша Тихонова, пустоголовая овца.

Это была правда. У меня не получалось ничего из того, что с легкостью удавалось Гордею. Мне было страшно воровать яблоки: с заборов и деревьев слишком высоко падать.

Я вообще не мог залезть на дерево выше второго этажа — страшно. Я не умел красиво плеваться, ломать фонтанчики и учительские столы, обзываться, и все потому, что я был слишком труслив для этого.

Я был разочарован: Бог не наделил девочек ничем хорошим. Редко какая девчонка могла посоревноваться с Гордеем в ловкости, скорости, плевках и воровстве. Я таких никогда не видел, только слышал, что они бывают, этакие уникумы- исключения, как Зена Королева Воинов или Жанна д’Арк.

Девчонки в нашей округе вели себя как клуши: выходили во двор с толстыми пупсами и возили их в игрушечных колясках. Иногда варили кашу из грязи. Время от времени вербовали какого-нибудь мальчика и заставляли его играть в «семью». Он вскоре вырывался и убегал, бросая мать-одиночку и пластикового ребенка. Я его понимал: тупая игра. Когда им не удавалось завербовать настоящего мальчика, они просили меня играть за «папу», потому что я был похож на мальчика: короткостриженый лохматый ребенок в старой одежде старшего брата. Я ходил с какой-нибудь девчонкой по двору и возил перед собой розовую коляску.

— Тебе это нравится? — спросил я однажды у своей временной пятилетней супруги.

— Что? — не поняла она.

— Тебе это правда нравится?

Я выделил интонацией «это», как бы давая понять: такая

игра, дурацкая коляска, игрушечный ребенок, девочка-муж. Она была удивлена моему вопросу и сказала растерянно: — Ну да… А тебе?

— Мне тоже, — соврал я.

А что еще я мог сказать? Я должен был вести себя как положено и любить то, что положено любить. Мне не хотелось, чтобы кто-то начал подозревать, что я хочу быть мальчиком.

Но мое «хочу» не имело ничего общего с реальностью. Я был не способен. Просто не способен. Как бы я ни старался, я бегал медленней, я пинал мяч хуже, я плохо подтягивался на турнике, а всякий раз, когда хотел залезть на дерево выше второго этажа, из окна высовывалась мама и кричала, что это опасно и я упаду. Тогда я смотрел вниз, оценивал расстояние и, пожалуй, был готов согласиться, что это опасно. Но Гордею такого никогда не говорили, хотя кости мальчиков и девочек, скорее всего, ломаются одинаково.

Итак, я начал с того, что мы были подкидышами, не вписывающимися в православную семью, и это определенно так. Мы не отличались ни кротостью, ни скромностью, ни послушанием: Гордей доводил своим поведением всех до исступления, а я мечтал быть как Гордей.

— Иди поиграй с девочками в песочнице, — ворковала надо мной мама после завтрака.

— Но я хочу на футбол вместе с Гордеем!

— Это опасно, там большие мальчики, они могут больно кинуть в тебя мячом.

— В Гордея тоже могут!

— Я-то взрослый, а ты малявка, — хохотнул Гордей. Он страшно гордился тем, что опередил меня в рождении на целых три года.

— Я не малявка, — дрогнувшим голосом отвечал я.

— Я тебя старше, бе-бе-бе!

— Зато ты раньше умрешь! — выпалил я железный аргумент.

— Не факт, дядя Саша умер в прошлом месяце, а ему

было всего сорок, — заметил Гордей. — Так что, может, ты умрешь в сорок.

— Нет, ты умрешь в сорок!

— Ты!

— Тихо! — мама прервала наш спор. — Дядя Саша умер

от алкоголизма. Так что никто из вас не умрет в сорок, по- тому что вы не будете алкоголиками.

— Гордей будет алкоголиком, — заспорил я.

Но мама была не в настроении продолжать дискуссию и шикнула на меня:

— Хватит пререкаться, веди себя нормально.

Мама часто говорила: «Веди себя нормально» — нам обоим, но это означало разные вещи. Для Гордея это значило не воровать, не обзываться, никого не бить и ничего не ломать. Мой список был длиннее: не играть в опасные игры (то есть любые игры, которые «для мальчиков»), не носить одежду брата, не повторять за братом, не повторять за другими мальчиками, не повторять за другими девочками, если это плохие девочки (плохие девочки — это девочки, которые позволяют себе плеваться и высоко забираться на деревья, но я таких не видел). Существовал список хороших девочек, за которыми можно и нужно было повторять.

Например, за Кариной: она мыла пол, помогала своей маме и всегда ходила гулять в юбке — вот и все критерии для определения хорошего человека.

Но мне не нравилась Карина, потому что она вечно вербовала меня в свою тупую игру в «семью». Я у нее как-то спросил:

— Почему я обязательно должен быть папой? Почему я не могу быть мамой, просто необычной?

— Таких мам не бывает.

— С чего ты взяла?

— Моя мама не такая. И твоя не такая.

И правда, наша выборка доказывала, что в ста процентах случаев мамы — это красивые хозяйственные женщины. Я был вынужден согласиться.

— Если хочешь играть за маму, тебе нужно носить платья и отрастить волосы, — заметила Карина.

«Я вообще не хочу играть в твою дурацкую игру», — чуть было не ответил я, но сдержался.

К тому же с ее словами было не поспорить, ведь все девочки на планете были нормальными. «Девочковыми» — я так про них говорил. Конечно, у всех была разная степень девочковости: например, Даша из моего детского сада была девочкой в десятой степени, она всегда носила только розовое, у нее с рождения были проколоты уши, и она являлась обладательницей огромной коллекции кукол Барби. Карина была менее девочковой: она носила одежду разных цветов и даже иногда штаны, ей не нравились Барби, но нравилось играть в «семью», и, несмотря на то что она была девочкой не в десятой степени, она все равно была достаточно девочкой для того, чтобы играть за «маму», ну и для того, чтобы никто не говорил про нее, что она странная. Про меня говорили.

Я и сам это знал. Я — девочка в нулевой степени. Тогда я еще этого не понимал, но теперь понимаю: что угодно в нулевой степени равняется единице.

Так что я был единицей. Единственным на планете. Инородным объектом, пришельцем, случайно упавшим с космического корабля на чей-то балкон. Может, это была правдивая история?

Приобрести книгу можно по ссылке

Правила отрицательного и нулевого показателей

Результаты обучения

Упрощение экспоненциальных выражений, содержащих отрицательные показатели и показатели степени 0 и 1

Определение и использование правила нулевого порядка

Вернуться к правилу частного. Мы работали с выражениями, для которых [latex]a>b[/latex] так, чтобы разница [latex]a-b[/latex] никогда не была нулевой или отрицательной.

Правило частного (деления) для показателей степени

Для любого ненулевого числа 9{8}}[/латекс]

Показать решение

В следующем видео вы увидите примеры упрощения выражений с отрицательными показателями.

Объединение правил экспоненты для упрощения выражений

Теперь мы объединим использование правил произведения и частных для упрощения выражений, члены которых могут иметь отрицательные или нулевые показатели.

Пример

Напишите каждый из следующих продуктов одним основанием. Не упрощайте дальше. Запишите ответы с положительными показателями.

9{5}}[/латекс]

Показать решение

В следующем видеоролике показано больше примеров того, как совмещать использование правила произведения и частного для упрощения выражений, члены которых могут иметь отрицательные или нулевые показатели.

javascript — Почему Math.pow(0, 0) === 1?

спросил 9 лет, 2 месяца назад

Изменено 2 месяца назад

Просмотрено 18 тысяч раз

Все мы знаем, что 0 ⁰ неопределенно.

Но , javascript говорит, что:

 Math. pow(0, 0) === 1 // true

и C++ говорит одно и то же:

 pow(0, 0) == 1 // true

ПОЧЕМУ?

Я знаю, что:

 >Math.pow(0.001, 0.001)
0,9931160484209338

Но почему Math.pow(0, 0) 9N всегда должно быть 0 для N > 0 , поэтому у вас не должно быть никаких математических ожиданий относительно результата этого. Этот пост на форуме Wolfram Alpha содержит более подробную информацию.

Несмотря на то, что результат pow(0,0) в 1 полезен для многих приложений, как указано в Обосновании Международного стандарта — Языки программирования — C в разделе, посвященном IEC 60559, арифметика с плавающей запятой поддержка:

Как правило, C99 избегает результата NaN, если полезно числовое значение. […] Результаты pow (∞, 0) и pow (0,0) равны 1, потому что есть приложения, которые могут использовать это определение. Например, если x(p) и y(p) — любые аналитические функции, обращающиеся в нуль при p = a, то pow(x,y), равная exp(y*log(x)), приближается к 1, когда p приближается к а.

Обновление С++

Как правильно указали leemes, я изначально ссылался на ссылку для комплекса версия pow , в то время как несложная версия утверждает, что это ошибка домена черновик стандарта C++ откатывается к черновику стандарта C и C99 и C11 в разделе 7.12.7.4 Функции pow пункт 2 говорит ( акцент мой ):

[…] Может произойти ошибка домена , если x равно нулю, а y равно нулю.[…]

, что, насколько я могу судить, означает, что это поведение является неопределенным поведением Отматывая немного назад раздел 7.12.1 Обработка ошибок говорит:

[…] возникает ошибка домена, если входной аргумент находится вне домена более которой определена математическая функция.[…] При ошибке предметной области функция возвращает значение, определяемое реализацией; если целочисленное выражение math_errhandling & MATH_ERRNO не равно нулю, целочисленное выражение errno получает значение EDOM; [. ..]

Итак, если бы была ошибка домена , тогда это было бы 9Реализация 0023 определила поведение , но в обеих последних версиях gcc и clang значение errno равно 0 , поэтому для этих компиляторов это не ошибка домена .

Обновление JavaScript

Для JavaScript Язык Ecmascript® в разделе 15,8 Математический объект под 15.8.2.13 Pow (x, y) .0011

Если y равно +0, результатом будет 1, даже если x равно NaN.

В JavaScript Math.pow определяется следующим образом:

Если y равно NaN, результатом будет NaN.
Если y равно +0, результатом будет 1, даже если x равно NaN.
Если y равно −0, результатом будет 1, даже если x равно NaN.
Если x равно NaN, а y отлично от нуля, результатом будет NaN.
Если abs(x)>1 и y равно +∞, результат равен +∞.
Если abs(x)>1 и y равно −∞, результат равен +0.
Если abs(x)==1 и y равно +∞, результатом будет NaN.
Если abs(x)==1 и y равно −∞, результатом будет NaN.
Если abs(x)<1 и y равно +∞, результат равен +0.
Если abs(x)<1 и y равно −∞, результат равен +∞.
Если x равно +∞ и y>0, результат равен +∞.
Если x равно +∞ и y<0, результат равен +0.
Если x равно −∞, y>0 и y является нечетным целым числом, результат равен −∞.
Если x равно −∞, y>0 и y не является нечетным целым числом, результат равен +∞.
Если x равно −∞, y<0 и y является нечетным целым числом, результат равен −0.
Если x равно −∞, y<0 и y не является нечетным целым числом, результат равен +0.
Если x равно +0 и y>0, результат равен +0.
Если x равно +0 и y<0, результат равен +∞.
Если x равно −0, y>0 и y является нечетным целым числом, результат равен −0.
Если x равно −0, y>0 и y не является нечетным целым числом, результат равен +0.
Если x равно −0, y<0 и y является нечетным целым числом, результатом будет −∞.
Если x равно −0, y<0 и y не является нечетным целым числом, результат равен +∞.
Если x<0 и x конечно, а y конечно и y не является целым числом, результатом будет NaN.

_{акцент мой}

как правило, нативные функции для любого языка должны работать так, как описано в спецификации языка. Иногда это включает явное «неопределенное поведение», когда разработчик должен определить, каким должен быть результат, однако это не случай неопределенного поведения.

Это просто соглашение определить его как 1 , 0 или оставить его неопределенным . Определение широко распространено из-за следующего определения:

Документация ECMA-Script говорит следующее о pow(x,y) :

Если y равно +0, результатом будет 1, даже если x равно NaN.
Если y равно −0, результатом будет 1, даже если x равно NaN.

[http://www.ecma-international.org/ecma-262/5.1/#sec-15.8.2.13]

Согласно Википедии:

В большинстве случаев, не связанных с непрерывностью экспоненты, интерпретация 0 ⁰ как 1 упрощает формулы и устраняет необходимость в особых случаях в теоремах.

Существует несколько возможных способов обработки 0**0 с плюсами и минусами каждого (подробное обсуждение см. в Википедии).

Стандарт IEEE 754-2008 с плавающей запятой рекомендует три разные функции:

pow обрабатывает 0**0 как 1 . Это самая старая определенная версия. Если мощность является точным целым числом, результат будет таким же, как для pown , в противном случае результат будет таким же, как для powr (за исключением некоторых исключительных случаев).
pown обрабатывает 0**0 как 1. Степень должна быть точным целым числом. Значение определяется для отрицательных оснований; например, pown(−3,5) равно −243 .
powr обрабатывает 0**0 как NaN (Not-a-Number — undefined). Значение также равно NaN для таких случаев, как powr(−3,2) , где основание меньше нуля. Значение определяется выражением exp(power’×log(base)).

вроде бы разрешил этот спор в 1992 году следующим образом:

И еще больше углубился в детали в своей статье Two Notes on Notation. 90 встречается гораздо чаще.

Некоторые из лучших известных мне дискуссий на эту тему (кроме статьи Кнута):

Ссылка
http://www. quora.com/Mathematics/What-is-math-0-0-math?share=1
https://math.stackexchange.com/questions/475337/the-binomial-formula-and-the-value-of-00

Когда вы хотите узнать, какое значение вы должны дать f(a) , когда 9x стремится к 1 , когда x стремится к 0 .

См. http://www.math.hmc.edu/funfacts/ffiles/10005.3-5.shtml

В определении языка C говорится (7.12.7.4/2):

Если x равно нулю и y равно нулю, может возникнуть ошибка домена.

Там же написано (7.12.1/2):

При ошибке домена функция возвращает значение, определенное реализацией; если целочисленное выражение math_errhandling & MATH_ERRNO не равно нулю, целочисленное выражение errno получает значение EDOM; если целочисленное выражение math_errhandling & MATH_ERREXCEPT не равно нулю, возникает «недопустимое» исключение с плавающей запятой.
No related posts.